Диссидентское движение в Эстонии
Инакомыслящие в России и Эстонии несколько различались по своим политическим взглядам. Если для российских диссидентов целью была, прежде всего, демократизация советской системы, то эстонские инакомыслящие в первую очередь исходили из идеи восстановления независимости, пишет историк Пеэтер Каазик.
О диссидентстве в Эстонии можем говорить с конца 1960-х гг., когда по примеру российских диссидентов, но конечно же, с местными особенностями произошел сдвиг в содержательной части борьбы за свободу. Стала пропадать изолированность и возникло понимание о применении цивилизованных и демократических форм борьбы. Отказались от любого вооруженного сопротивления, а требование демократических свобод и защита прав человека становились все более публичными.
Поскольку передвижение внутри границ СССР в целом было свободным, то постепенно возникли связи с другими диссидентами за пределами Эстонии. Ядро сопротивления в 1970-х составляли бывшие политические заключенные (Энн Тарто, Март Никлус, Эрик Удам, Эндель Ратас и др.), чья антисоветская политическая деятельность началась много лет назад. В лагерях у эстонских политзаключенных возникли хорошие отношения с латышами и литовцами, но и с некоторыми российскими (или российскими еврейскими) диссидентами. Общение продолжалось и после освобождения.
У российских диссидентов и инакомыслящих в странах Балтии были некоторые различия в политических взглядах. Целью российских диссидентов была, прежде всего, демократизация советской системы: они выступали за соблюдение конституции, свободу слова, печати, собраний, передвижения и т.п., либерализацию существующего строя, исполнение государственных и международных договоров и т.д.
По сути, никто не требовал ликвидировать систему. Также очень редко затрагивались экономические и социальные проблемы. Вскоре основной деятельностью стала фиксация репрессий против инакомыслящих и передача данных на запад. В отличие от российских диссидентов, инакомыслящие Эстонии, Латвии и Литвы в т.ч. требовали в своих программных документах прекращение советской аннексии и оккупации, вывод оккупационных войск и восстановление независимости.[i]
Демократическое движение Эстонии
Для описания движений, действовавших в конце 1960-х и начале 1970-х, можно применить определение «демократические движения». Основным вопросом стали права человека и идеи демократии. Такие движения были характерны не только для Эстонии. Одним из наиболее активных участников демократической группы в Эстонии был Сергей Солдатов, чья деятельность была направлена и за пределы Эстонии.
По инициативе Солдатова была основана организация с амбициозным названием Демократическое движение Советского Союза (ДДСС), которая должна была стать зонтичной организацией. В октябре 1969 г. вышла программа из двенадцати глав, целью которой было сформулировать цели и средства движения сопротивления. В июне 1970 г. были готовы «тактические основы» ДДСС.
Оба документа получили разгромную оценку от московских инакомыслящих. Организация постепенно ушла на покой, но получила продолжение в эстонском диссидентском движении. Так, из рядов ДДСС в начале 1970-х выросло две ячейки: Народный фронт Эстонии (НФЭ) и Демократическое движение Эстонии (ДДЭ), программной целью которого наряду с общей демократизацией ставилось и восстановление независимости Эстонии.
Создателями НФЭ стали ассистент кафедры автоматики Таллиннского политехнического института Калью Мятик и врач Маардуского химкомбината Арво-Гуннар Варато. В программе требовали проведение референдума по вопросу самоопределения Эстонии и восстановление демократического государственного строя. Также вышло два номера рупора НФЭ под названием «Национальный голос Эстонии» (эст. „Eesti Rahvuslik Hääl”).
В конце 1971 г. при НФЭ сформировали Демократическое движение Эстонии (ДДЭ) под управлением художника проектного бюро торговой рекламы Мати Кийренда и Артема Юшкевича. К осени 1972 г. была готова программа ДДЭ. В конце 1971 г. ДДЭ приступило к составлению меморандума для Генеральной Ассамблеи ООН.
Меморандум состоял из двух частей: одиннадцать тезисов об истории и текущем положении эстонского народа, а также программные требования ДДЭ и НФЭ для улучшения ситуации. К меморандуму приложили составленное К. Мятиком письмо для генерального секретаря ООН, которое преимущественно касалось русификации в Эстонии. Основным требованием было восстановление Эстонской Республики.
Наряду с этим считали необходимым: ликвидацию колониального административного аппарата и военных баз оккупационных войск; ввод войск ООН до формирования национальных органов власти и передачу территории Эстонии под управление ООН; возможность вернуться в Эстонию для всех тех, кто покинул страну по политическим причинам или по принуждению и т.д.
Меморандум распространялся довольно широко и Эстонский национальный фонд напечатал его тиражом в 3000 экземпляров. Балтийский комитет опубликовал перевод на шведский, а лоббистская организация BATUN (Baltic Appeal To United Nations, рус. Балтийское воззвание к ООН) – перевод на английский.[ii]
Вторым важным документом демократов стала «Тактика и стратегия ДДЭ». Документ включал как анализ текущей ситуации, принципы организации и деятельности сопротивления, так и философские основания борьбы за свободу. Основными составителями стали Мятик, Кийренд и Юшкевич.
Рукопись осталась незаконченной из-за ареста участников 13 декабря 1974 г. На прошедшем 21–23 октября 1975 г. заседании Верховного суда ЭССР Солдатова и Мятика осудили на шесть, а Кийренда и Юшкевича на пять лет лагерей. Варато благодаря признанию получил три года условно.[iii]
Арест лидеров не напугал движение. В декабре 1974 г. оставшиеся на свободе соратники обратились к генеральному секретарю ООН Курту Вальдхайму с призывом, в котором среди прочего требовали восстановления независимости. 17 июня 1975 г. демократы Эстонии и Латвии отправили в ОБСЕ общее письмо и т.д.
В этом контексте определенно стоит упомянуть письмо эстонских демократов Конгрессу США 21 октября 1976 г., в котором протестовали против ареста демократов. По своей сути это обращение стало частью уже следующего, т.н. хельсинкского этапа, поскольку основной упор делался на нарушения прав человека во всем СССР.[iv]
Открытые письма протеста
Эстонское движение сопротивления находилось в несколько ином положении по сравнению с российским диссидентским движением. Акценты демократических групп в союзных республиках отличались от тех, что действовали в Москве или Ленинграде, например, тем, что они боролись в первую очередь за защиту культурных, этнических и религиозных прав в контексте навязывания русской (советской) культуры и языка.
Восстановление независимости также было одной из главных идей движения сопротивления. Было ясно, что это было уголовное преступление в глазах советских властей. У российской культурной элиты не было такой дилеммы – требование уважения прав человека и гражданина не было прямо запрещено законами СССР. В любом случае, ситуация сложилась так, что движение сопротивления не получило значительной поддержки со стороны эстонской интеллигенции.
В конце 1970-х годов было предложено создать организацию, объединяющую диссидентов Эстонии, Латвии и Литвы. Идея была предложена литовским диссидентом Викторасом Петкусом. От Эстонии в дискуссии приняли участие Март Никлус, Эрик Удам, Энн Тарто, Эндель Ратас, Яан Исотамм и Юри Пертман.
Первоначальный проект организации был завершен к августу 1977 года, и было решено объявить о создании Генерального комитета эстонско-латышско-литовского национального движения на пресс-конференции 25 августа в Москве.[vi]
Когда деятельность организации была приостановлена из-за репрессий, ее полномочия пришлось передать Всемирному центральному совету Эстонии, Всемирному союзу свободных латышей и Генеральному комитету освобождения Литвы.
КГБ удалось сорвать провозглашение Генерального комитета национальных движений. Петкус был арестован 23 августа, а 25 августа КГБ в городе Пылва не разрешил Марту Никлусу сесть на поезд и отконвоировал его в Тарту, где в его квартире был проведен обыск. Первоначально эстонские лидеры избежали суда, а Петкус был приговорен к 10 годам лагерей. [vii]
Самой заметной совместной акцией балтийских диссидентов можно считать Балтийский призыв, отправленный 23 августа 1979 года к подписавшим Атлантическую хартию, правительствам СССР, ГДР, ФРГ и Генеральному секретарю ООН. В письме, которое привлекло в мире значительное внимание, 45 подписавшихся литовцев, латышей и эстонцев призвали опубликовать дополнительный протокол к Пакту Молотова-Риббентропа и устранить его последствия. Иными словами, восстановить независимость стран Балтии.[viii]
Очевидно, вдохновленный Балтийским призывом, Европейский парламент 13 января 1983 года принял резолюцию, которая осуждала советскую оккупацию стран Балтии и требовала восстановления независимости стран Балтии. Важно отметить, что обращение привлекло столько внимания, потому что за ним стояли конкретные люди, осмелившиеся назвать свои имена. Балтийский призыв оказал влияние и на Эстонию – в результате к сопротивлению присоединились несколько националистов, в том числе Юри Кукк, Вельо Калеп и Тийт Мадиссон.
После Балтийского призыва последовал целый ряд открытых протестных писем, под которыми в общей сложности подписались 19 эстонцев.[ix] Упомянем отдельно два письма. 17 января 1980 года лидеры диссидентов стран Балтии направили письмо Председателю Президиума СССР, Генеральному секретарю ООН и афганскому народу. Требовали вывода войск СССР из Афганистана, и обращали внимание на аналогичную ситуацию, сложившуюся в странах Балтии в 1940 году.[x] 28 января 1980 года диссиденты из Эстонии, Латвии и Литвы направили в Международный олимпийский комитет публичное письмо с протестом против предоставления СССР как агрессору права проведения Олимпийских игр. Также обращали внимание на проведение олимпийской парусной регаты на территории оккупированной Эстонии.[xi]
Примечательно, что принятые КГБ меры против высланных писем были довольно скромными, и рассылка публичных писем продолжалась до 1983 года, когда были арестованы Лагле Парек, Хейки Ахонен, Арво Пести и Энн Тарто. Если сами диссиденты не нарушали советский закон, то репрессивным органам было трудно найти предлог для арестов. В большинстве случаев КГБ был вынужден нарушить свои собственные правила, советскую конституцию и международные обязательства Советского Союза. Большое количество случаев нарушений прав человека дошло до западной общественности, и западные дипломаты все чаще критиковали советских коллег.
Тактика КГБ в основном заключалась в обширной профилактической работе. Людям, внесенным в черные списки, не разрешали работать по специальности, выезжать за границу, покупать машину, получать новую квартиру, не говоря уже о публикации их творчества. Сажали только тех, кто по мнению КГБ был самым упорным и безнадежным.
При помощи сети хельсинкских групп информация о репрессиях быстро дошла до страниц западных газет и попала в эфир «Голоса Америки», «Свободной Европы», «Радио Свобода» и других радиостанций. Нарушения прав человека, совершенные в Эстонии, стали известны мировой общественности в первую очередь через Эстонский центр помощи заключенным борцам за свободу (эст. сокр. EVVA), основанный в 1978 году в Стокгольме под руководством Антса Киппара.
Основной целью EVVA была помощь семьям заключенных диссидентов. Велся учет людей, содержащихся в лагерях и психиатрических больницах, и различные правозащитные и другие организации были проинформированы о ситуации в Эстонии. EVVA организовала несколько рабочих и инициативных групп. Были налажены контакты с эстонскими диссидентами, и полученные от них письма протеста пересылались дальше. Киппар вскоре стал одним из главных врагов КГБ среди зарубежных эстонцев.[xii]
В 1978 году начала выходить публикация движения сопротивления «Дополнения к свободному распространению идей и новостей в Эстонии», посвященная нарушениям прав человека в Эстонии. В ней рассматривались все судебные процессы и публиковались все публичные письма и апелляции. Время от времени публиковались статьи об истории Эстонии и ситуации в Латвии, Литве и Польше. Примером для «Дополнений» послужила «Хроника текущих событий» российских диссидентов, но издания все же существенно различались, потому что в «Дополнениях» помимо актуальной информации также публиковались тексты, претендующие на статус тематических статей.[xiii]
Усиление репрессий в конце 1970-х и в первой половине 1980-х гг.
Следует отметить, что деятельность диссидентов не осталась незамеченной для органов безопасности. Первоначально КГБ наблюдал за происходящим, надеясь проникнуть в группу. Судя по всему, это удалось, потому что, оглядываясь назад, кажется, что КГБ обладал всей полнотой информации о происходящем. Противники режима в основном были известны, но в то же время деятельность диссидентов носила преимущественно публичный характер.
В своих мемуарах бывший первый заместитель председателя КГБ генерал-полковник Филипп Бобков описывает[xiv] ситуацию в Эстонии во второй половине 1970-х годов как «назревающую конфликтную ситуацию» и «распространение буржуазного национализма». К словам Бобкова о распространении не стоит относиться слишком серьезно, но в конце 1970-х годов вопросам национализма на периферии Советского Союза стало уделяться больше внимания.
Намеки на национализм начались с новой конституции СССР, принятой в 1977 году, и, в связи с этим, вытекали из новых перспективных планов СССР по усилению централизации, прекращению формирования «советского человека» (включая усиление русификации), увеличению вклада советских республик в общий котел и т.п.
Осенью 1977 года в Эстонию прибыла контрольная бригада ЦК КПСС. Комиссия представила резко негативный обзор ситуации в ЭССР и проект постановления ЦК КПСС по ситуации в Эстонии.[xv] В этих документах прямо не упоминается деятельность диссидентов, они были частью «распространения национализма», но репрессии против них были вызваны, скорее, эскалацией международной обстановки в конце 1970-х годов.
Сообщения из СССР ясно показали, что подписание Хельсинкского соглашения о правах человека и гражданина было всего лишь словами и поставило Советский Союз в неловкое положение в дипломатических отношениях. Хотя одной из целей подписания соглашений было исключение вмешательства во внутренние дела других стран, в то же время советские войска вторглись в Афганистан, что также послужило доказательством вольного отношения Советского Союза к выполнению соглашений.
Для внутренней советской политике напряжение в международных отношениях также означало, что, по понятным причинам, первыми пострадали хельсинкские группы и правозащитники. В период с 1980 по 1983 год более 500 советских граждан были арестованы за борьбу за права человека. Аресты не обошли стороной и эстонских диссидентов.
5-8 января 1981 года в Верховном суде ЭССР проходил судебный процесс над Мартом Никлусом и Юри Кукком. Никлуса обвинили в распространении и производстве антисоветских материалов, прослушивании «Голоса Америки» и так далее. Его признали особо опасным рецидивистом и отправили в лагерь особого режима на десять лет. Кукк был обвинен в распространении клеветнических и ложных сведений в отношении СССР и приговорен к двум годам колонии общего режима. На это Кукк объявил голодовку, в результате которой скончался в 1981 году в Вологодской тюрьме.[xvi]
16-17 марта 1981 г. состоялся суд над инженером-строителем Пярнуского строительного управления колхозов Вельо Калепом. В ходе того же дела арестовали Виктора Нийтсоо и Тийта Мадиссона, но КГБ не смог доказать их причастность, и судебные процессы проходили отдельно. Калепа обвиняли в желании эмигрировать, написании и распространении «клеветнических» материалов, изготовлении плакатов и размещении антисоветских плакатов на своем рабочем столе и так далее. Решением ВС ЭССР Калеп был приговорен к четырем годам строго режима.
Старший техник Государственного проектного института памятников культуры Виктор Нийтсоо был приговорен к двум годам строгого режима на судебном заседании ВС ЭССР, которое прошло 23 и 24 апреля 1981 года. Его обвинили в том, что в кафе Тартуского дома молодежи «Сыпрус» он распространял измышления, порочащие советское общество; в записи программ на эстонском языке «Радио Свобода» и Шведского радио, а также в хранении и распространении нескольких антисоветских статей. Настоящую причину, то есть редактирование «Дополнений», доказать не удалось.[xvii]
14 и 15 мая 1981 г. прошел процесс ВС ЭССР над пярнуским строительно-ремонтным рабочим Тийтом Мадиссоном: его осудили на четыре года лагерей строгого режима. Мадиссона обвиняли в составлении и распространении нескольких публичных обращений.
Новые репрессии начались в 1983 году. 5 марта в Тарту арестовали старшего техника Государственного проектного института памятников культуры Лагле Парек, трубочиста Таллиннского объединения пожарных Хейки Ахонена и гончара Тартуского объединения пожарных Арво Пести. 13 марта арестовали и Энна Тарто. На прошедшем 13–16 декабря 1983 г. заседании ВС ЭССР Парек, Пести и Ахонена обвиняли в связях с антисоветскими эмигрантскими организациями, написании и распространении клеветнических статей («Дополнения»), составлении письма, восхваляющего польскую «Солидарность».
Парек наказали шестилетним лишением свободы в лагере строгого режима. Пести и Ахонен получили по пять лет лагерей строгого режима. 18–19 апреля 1984 г. прошел судебный процесс ВС ЭССР над Энном Тарто. Для него сделали обобщение антисоветской пропаганды в период 1962–1983 гг. и сочли, что он ничему не научился. Тарто признали «особо опасным рецидивистом» и осудили на десять лет лагерей особого режима.[xviii]
До перестройки было инициировано еще несколько уголовных дел в отношении инакомыслящих. Отдельно можно упомянуть два из них, начатых по статье 68 Уголовного кодекса ЭССР (антисоветская пропаганда и агитация), то есть по статье, которая обычно применялась в отношении наиболее строптивых.
14 мая 1984 г. арестовали Яна Кырба, чья основная «вина» заключалась в распространении и передаче на Запад «секретной» информации (конкретнее, адресатом был Юри Лина) и антисоветских материалов. КГБ сделал предупреждение, но Кырб продолжил свою деятельность. За этим последовал арест и 19 марта 1985 г. ВС ЭССР осудил Кырба на четыре года лагерей строгого режима.
Юри Лина был активным и популярным пропагандистом альтернативной культуры. В 1979 г. он уехал в Финляндию по фиктивному браку и в дальнейшем перебрался в Швецию. В 1983 г. были опубликованы его книги «Ночные дни» и «Советский Союз угрожает Швеции» (эст. „Öised päevad“ и „Nõukogude Liit ähvardab Rootsit“), содержавшие в понимании СССР и военные сведения, которые передал Ян Кырб. Тем не менее, КГБ решил не обвинять Кырба и Лина в шпионаже, ограничились статьей об антисоветской деятельности. Находившийся за рубежом Лина был объявлен в розыск. Его уголовное дело прекратили 20 февраля 1991 г. Кырб освободился в 1987 г. и эмигрировал в Германию.[xix]
20 марта 1985 г. открыли дело на бывшего пастора Харри Мытсника, которого обвиняли в хранении и распространении антисоветских материалов. Его арестовали после установления контактов с кругами, издававшими «Дополнения», а также с зарубежными религиозными изданиями.
3 апреля 1985 г. Мытсника арестовали. В ходе следствия он признал вину и раскаялся в содеянном. 5 октября 1985 г. ВС ЭССР осудил его на три года исправительных работ в колонии. Тем не менее, его не отправили в место заключения и 27 марта 1986 г. Президиум ВС ЭССР помиловал его. После освобождения Мытсник эмигрировал в Швецию.[xx]
Особо опасных преступников, в т.ч. большую часть политических заключенных после вынесения приговора отправляли в особые лагеря. В 1950–1970-х они находились в Мордовской АССР и входили в систему Дубравлага. В 1970-х годах особые лагеря открыли в Пермской области (Чусовской район) и постепенно ликвидировали лагеря в Мордовской АССР. Там остался только женский лагерь, который ликвидировали в 1988 г.
В Пермской области были особые места лишения свободы трех типов: три исправительных колонии строгого режима – для впервые совершивших особо опасное преступление (сразу же назначался строгий режим); одна исправительная колония особого режима – для тех, кто совершил особо опасное преступление по меньшей мере во второй раз; особый тюремный комплекс в Чистопольской тюрьме, куда направлялись особо опасные государственные преступники, которым был назначен тюремный режим.
Довольно распространенной в СССР формой заключения наряду с особым лагерем также было помещение в особую психиатрическую больницу, но в отношении ведущих и наиболее активных эстонских диссидентов подобное наказание не применялось.
Третьим вариантом для преследования инакомыслящих была «профилактика», которая, как правило, заключалась в беседах с сотрудниками госбезопасности и прокуратуры. Также вызывали друзей, знакомых и членов семьи. Прежде всего, беседы заключались в угрозах и запугивании. Зачастую эта процедура завершалась профилактической вербовкой[xxi] т.н. тайного сотрудника, т.е. «стукача».
В целом, для КГБ в Эстонии была характерна тактика с относительно небольшим количеством репрессий, но с обширной превентивной деятельностью. Внесенные в черные списки люди не могли работать по специальности. Обычно им оставалась только непрестижная работа: уборщик, дворник, кочегар, санитар, сторож, лесник и т.д. Исключались поездки за границу, разрешение на покупку машины, новая квартира, не говоря уже о публикации творчества.
Это повлияло и на эстонскую интеллигенцию. В целом, КГБ стремился избегать публичных репрессий, поскольку в мире был высокий интерес к правам человека. Сообщения об обысках и арестах невероятно быстро попадали на страницы западных газет и наносили слишком большой урон репутации СССР. Случаи, в которых КГБ сам был вынужден нарушать закон, вызывали неудобство. Это учитывали и участники движения сопротивления, которые следили за тем, чтобы комитет не переступил закон. В заключение попадали лишь те, кто по мнению КГБ был наиболее строптивым.
Пеэтер Каазик (р. 1974) – научный сотрудник Эстонского института исторической памяти и Эстонского военного музея. Его основная сфера исследований – военная история Эстонии в XX веке.
Литература
[I] Меэлис Сауэаук, Пеэтер Каазик, „Политические репрессии в Эстонии,” О преступлениях коммунистических режимов : учебный материал / составители Меэлис Марипуу и Маре Оя (Tallinn: Eesti Mälu Instituut, 2009), 88-89, 90.
[II] Vt lähemalt „ERR ja EDL Memorandum Ühinenud Rahvaste Organisatsiooni Peaassambleele 24. oktoobrist 1972,” Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987 : Dokumentide kogumik / koostanud Arvo Pesti. Sari: Ad fontes, 17 (Tallinn : Rahvusarhiiv, 2009), 47–49.
[III] Protsessi materjalid on osaliselt publitseeritud, vt lähemalt Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 117–199.
[IV] Vt „Eesti demokraatide kiri USA Kongressile, Euroopa julgeoleku-ja koostöökonverentsi otsuste rakendamist valvavale kongressikomiteele, Amnesty Internationalle ja ÜRO inimõiguste komisjonile 21. oktoobrist 1976,” Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 56–59.
[V] Joshua Rubenstein, Soviet dissidents : their struggle for human rights (Boston: Beacon Press, 1985), 228.
[VI] Vt. „Eesti-Läti-Leedu Rahvusliikumiste Peakomitee asutamise akt 20. augustist 1977,” Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 72-73.
[VII] Viktor Niitsoo, “Avalik vastupanuliikumine Eestis aastail 1977–1984,” Akadeemia, nr. 9 (1992): 1917–1933; Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 34.
[VIII] „45 Eesti, Läti ja Leedu kodaniku märgukiri (Balti apell) 23. augustist 1979,” Hirvepark 1987 : 20 aastat kodanikualgatusest, mis muutis Eesti lähiajalugu / peatoimetaja Tõnu Tannberg (Tallinn : Kultuuriselts Hirvepark, 2007), 204–207.
[IX] Vt „Grupi Eesti kodanike avaldus NSV Liidu Ülemnõukogu Presiidiumile 8. novembrist 1979” (avaldati protesti Tatjana Velikanova, Gleb Jakunini ja Antanas Terleckase arreteerimise vastu; alla oli kirjutanud M. Niklus, E. Udam, E. Tarto, E. Ratas, P. Silla, V. Reinart, V. Niitsoo, L. Parek); „Protest akadeemik A. Sahharovi tagakiusamise puhul NSV Liidu ÜN Presiidiumile, NSV Liidu TA Presiidiumile, Amnesty Internationalile 3. veebruarist 1980” (all olid kirjutanud 15 Eesti elanikku: H. Agonen, B. Gasparov, K. Inno, U. Inno, J. Kukk, V. Niitsoo, J. Niklus, M. Niklus, I. Paperno, L. Parek, E. Ratas, P. Silla, E. Tarto, Erna Tarto, E. Udam) jne. Vt Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 79-113.
[X] “Eestlaste, lätlaste ja leedulaste kollektiivne avalik kiri NSV Liidu Ülemnõukogu esimehele, ÜRO peasekretärile, Afganistani rahvale 17. jaanuarist 1980” (Alla oli kirjutanud 19 inimest, sh M. Niklus, E. Tarto, J. Kukk, E. Udam, E. Ratas), Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 80-91
[XI] “Eestlaste, lätlaste ja leedulaste kollektiivne avaldus Rahvusvahelisele Olümpiakomiteele 28. jaanuarist 1980,” Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 82.
[XII] Vt lähemalt RA, ERAF f. 9608, Eesti Vangistatud Vabadusvõitlejate Abistamiskeskus ja Eesti Poliitvangide Hooldustoimkond. Vt ka „Ajaleheväljalõiked seoses Suure Sotsialistliku Oktoobrirevolutsiooni 50. aastapäevaga ja dissidentide kohta NSV Liidus,” 27.08.1967-10.09.1982, RA, ERA.1608.2, 365; „Ajaleheväljalõiked Eesti teadustöötajate memorandumi kohta A. Sahharov'i memorandumi täienduseks jm. dissidentidega seotud teemadel,” 18.12.1968-28.02.1970, 17.06.1990, RA, ERA.1608.2.432; „Teadmiseks saadud kirju dissidentidelt mitmesugustele organisatsioonidele, ajaleheväljalõiked ja pressiteated nende kohta,” 10.1974, 05.10.1975-05.11.1979, RA, ERA 1608.2.435; „Teadmiseks saadud kirju dissidentidelt mitmesugustele organisatsioonidele, ajaleheväljalõikeid ja pressiteateid nende kohta,” 02.03.1980-23.02.1990, RA, ERA.1608.2.442.
[XIII] Väljaanne trükiti õhukesele maisipaberile, millest tehti fotokoopiad. Ilmus 19 kogumikku, kuni aastani 1984, kui arreteerimised, läbiotsimised ja tagakiusamised tegevuse lõpetasid. 1984-1986 avaldati „Lisanduste“ kordustrükk eraldi kolmeköitelise raamatuseeriana Rootsis. 1988. aastal lisandus veel neljas köide. Lisandusi mõtete ja uudiste vabale levikule Eestis, 1. kd, kogud 1-7 : 1978-1980 (Stockholm : Eesti Vangistatud Vabadusvõitlejate Abistamiskeskus, 1984); Lisandusi mõtete ja uudiste vabale levikule Eestis, 2. kd, kogud 8-13 : 1980-1981 (Stockholm : Eesti Vangistatud Vabadusvõitlejate Abistamiskeskus, 1984); Lisandusi mõtete ja uudiste vabale levikule Eestis, 3. kd, kogud 14-19 : 1982-1984 (Stockholm : Eesti Vangistatud Vabadusvõitlejate Abistamiskeskus, 1986); Lisandusi mõtete ja uudiste vabale levikule Eestis, 4. kd, kogud 20-25 : 1985-1987 (Stockholm : Eesti Vangistatud Vabadusvõitlejate Abistamiskeskus, 1988); Vt ka „Materjalid (elulood, nimekirjad, kirjad) ENSV poliitvangide ja dissidentide ning nende tegevuse kohta. Kokkuvõtted Eesti vastupanuliikumise põrandaaluse kroonika XV, XIV ja XVII kogust,” 1986, RA, ERA.4932.1.59.
[XIV] Vt Филипп Бобков, КГБ и власть (Москва : Ветеран МП, 1995).
[XV] Mati Graf, Kalevipoja kojutulek : 1978. aasta poliitilisest pööripäevast 1988. aasta suveräänsusdeklaratsiooni (Tallinn : Argo, 2008), 27, 30, 32, 52; Peeter Ernits, „Ärajäänud Pärtliöö”, Maaleht, 22. september 2005.
[XVI] Protsessiga seotud publitseeritud dokumente vt lähemalt Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 220-299, vt ka Mart Niklus, Jüri Kukk : kaks kes ei alistunud (Eesti Vangistatud Vabadusvõitlejate Abistamiskeskuse väljaanne. Stockholm, 1983), 136-144, 155-156.
[XVII] Niitsoo protsessi kohta vt lähemalt Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 300-326.
[XVIII] Lähemalt vt Ahoneni, Pareki ja Pesti ning Tarto protsesside kohta Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 371-536.
[XIX] Lina ja Kõrbi kriminaalasja kohta vt lähemalt Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 537-608.
[XX] Mõtsniku protsessi kohta vt Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 608-652.
[XXI] Vt lähemalt Viktor Niitsoo, Vastupanu 1955-1985 (Tartu : Tartu Ülikooli Kirjastus, 1997), 140–151; Dissidentlik liikumine Eestis aastatel 1972-1987, 25–28, 36–42. Vt dissidentluse ja protsesside kohta ka Tiit Madisson, Vastasseis : mälestusi ning olupilte ikestatud Eestist, Gulagi laagrist ja Kolõmalt (Tallinn : UMARA, 1996); Harri Mõtsnik, Kurjategijale ei naeratata : vangi mälestused (Stockholm, 1991); Mees, keda ei murtud : raamat Erik Udamist : vabadusvõitleja : 1938-1990 / koostanud Jaan Isotamm, Jüri Pertmann ja Enn Tarto (Tartu : Ilmamaa, 2001); Sergei Soldatov, Eesti saatuse keerdsõlmes : tunnistusi elust, võitlusest ja tegevusest (Ajaloo ja Filosoofia Uurimiskeskus "Katharsis" Tallinn ; Stockholm ; Frankfurt/Main : West-Ost Renaissance, 2000); Arvo Pesti, Olavi Pesti, Kirjad vennale : 15.04.1983 - 29.09.1986 (Tartu : Ilmamaa, 2011). Lagle Parek, Mina ei tea, kust ma rõõmu võtan. mälestused (Tallinn : Kunst, 2010); Jüri Lina, Öised päevad : olumärkmeid Eestist, Nõukogude Liidust ja mujaltki (Stokholm : Faag, 1983); Sergei Soldatov, Eesti saatuse keerdsõlmes : tunnistusi elust, võitlusest ja tegevusest (Ajaloo ja Filosoofia Uurimiskeskus "Katharsis" Tallinn ; Stockholm ; Frankfurt/Main : West-Ost Renaissance, 2000), Kalju Mätiku, „Kuidas ma tegin sundekskursiooni Serbski-nimelisse Kohtupsühhiaatria Instituuti”, http://kultuur.elu.ee/ke492_sebski.htm